авто

Протоиерей Виктор Гурьев

Против неблагочинно ведущих себя в церкви

(Слово о службе, како стояти в церкви со страхом Божиим)

В одном из церковных поучений, в Прологе, о том, како стоять в церкви со страхом Божиим, говорится: «Дети и братие возлюбленные, когда придете в церковь, с великим страхом и благоговением внимайте тому, что поется во время Божественной литургии, и не разговаривайте о житейском в церкви Божией. И пред земным царем предстоят со страхом, чтобы не навлечь гнев его, и при земном царе боятся взглянуть друг на друга, чтобы не подвергнуться за сие наказанию. Насколько же больше должно заботиться, чтобы, предстоя пред Богом в церкви, не только не разговаривать друг с другом, но и постоянно иметь ум углубленным в пение и молитву? Не нарушайте служения церковного разговором, смехом, дремотою; но слушайте и внимайте, как поется: «Всякое ныне житейское отложим попечение, яко да Царя всех подымем.» И те из вас, которые хотят получить спасение, те должны особенно заботиться о чистоте душевной в час молитвы, а не прельщаться кознями дьявольскими и не пускаться в пустословие» (Прол. Июня 6).

Так учит нас Церковь относительно благоповедения в церкви; а между тем, сколько еще можно встретить людей, из которых одни стоят во время службы, не молясь и не внимая поемому и читаемому, другие смеются в церкви и разговаривают, а третьи, что всего ужаснее, даже иногда своими словами и поведением отвлекают других от Богомыслия и молитвы, подражая дьяволу-искусителю. 

Что скажешь таковым? Св. Златоуст говорит: «Церковь не есть какая-нибудь торговая лавка, но Место Ангелов, место Архангелов, царство Божие, самое небо. Посему, как если бы кто, отверзши небо, возвел тебя туда, то ты, хотя увидел отца, хотя бы брата, – не смел бы говорить: так и здесь ни о чем другом не должно говорить, как только о духовном. Ибо и здесь небо... Между тем, когда шут возбуждает смех и распутная женщина бесчинствует, толпа зрителей сидит, внимая в великом безмолвии тому, что говорится, и притом тогда, как никто не повелевает молчать. В это время нет ни шума, ни крика, ни малейшего шороха, а когда вещает с небес Бог о столь страшных делах, тогда мы бываем столь бесстыдны, что не оказываем Богу и такого почтения, какое оказываем распутным женщинам. Вы ужаснулись, слыша сие? Тем более ужасайтесь поступать так» (Воскр. Чтен. 1842 г. Окт. 11, №. 26, стр. 220). 

Подлинно нужно бы ужаснуться ходящим в храм не для храма! Того же человека, который бесчинно ведет себя в церкви, поставьте пред каким-нибудь хотя бы незначительным начальником; посмотрите, как он унижается, трясется, пресмыкается, а в месте особенного присутствия Божия, в месте славы Его, тот же человек часто принимает надменный и презрительный вид, свободно смеется, насмехается, разговаривает, выказывает иногда все свое бесстыдство. Где вера? Где любовь к Богу? Где страх? Как после этого не возмутиться, слушая, как тот же человек, подпавши под гнев Божий, начинает жаловаться и говорить: «Да где же Бог? Что Он не слышит меня? За что я страдаю?» – За то и страдаешь, что ты не только в счастье не знал Бога, но и приходил в дом Его с кощунством и соблазном. Побойтесь же страшного суда Божия! Если уж ходить в храм, то входите в него с благоговением, отложив за порогом его всякое житейское попечение; стойте со страхом, как стоят пред лицом Царя Небесного; молитесь со умилением, как прилично молиться кающимся грешникам. Пусть и другие молящиеся с вас пример берут и вашим добрым примером воспламеняют в себе чувства умиления, любви и благоговения, а не соблазняются вами. Аминь.


"Были, – говорит в одной из своих притчей преподобный Варлаам, – у одного человека три друга. Первых двух он особенно любил и до самой смерти готов был жертвовать для них всем, а к третьему относился с небрежением и питал к нему мало расположения. Но вот случилось, что к этому человеку являются от царя воины и с угрозами велят ему скорее прибыть к царю, чтобы дать отчет в долге кому-то в десять тысяч талантов серебра. Не имея ничего, чем бы мог заплатить столь большой долг, он пошел искать помощи у своих друзей. Приходит к первому, рассказывает о своей беде и просит помощи. Но друг, которого он столь любил, говорит: "Я тебе не друг и не знаю, кто ты; у меня теперь без тебя много друзей, и я иду с ними веселиться; а когда этих не будет, другие явятся. На вот тебе, пожалуй, два рубища, оденься в них, а более от меня ничего не жди". Видя, что тут ничего больше не получишь, человек тот пошел к другому своему другу, которого тоже очень любил, и сказал: "Друг, вспомни, как я всегда дорожил твоею дружбою и какой ты от меня сподоблялся чести; теперь я нахожусь в скорби и в великой беде, помоги мне". Сей отвечал: "Сегодня я занят, да и сам нахожусь в горе, – пожалуй, провожу тебя немного до царя, но больше ничего от меня не жди". И воротился человек с пустыми руками от обоих самых близких друзей. Пошел к третьему другу, которым он доселе почти пренебрегал. Вошел к нему с унылым и пристыженным лицом и сказал ему: "Не смею и уста раскрыть, чтобы говорить с тобою, потому что никакого добра я тебе не сделал и никакого почтения никогда не оказал; но пришло и ко мне горе великое, и не к кому обратиться, кроме тебя, за помощью. Был у двоих друзей, те отказали мне; если можешь, помоги сколько-нибудь и забудь мое пренебрежение к тебе". Друг этот отвечал ему: "Что же, я, подлинно, почитаю тебя близким ко мне человеком и, помня малое твое добро, сделанное мне, теперь с лихвою возвращу оное тебе. Не бойся и не ужасайся; я умолю за тебя царя, и он не предаст тебя в руки врагов твоих; мужайся, мой возлюбленный, и не скорби". Тогда человек тот со слезами воскликнул: "Увы мне! что вперед начну оплакивать: то ли, что втуне я оказывал почтение и любовь неблагодарным друзьям, или небрежение, которое, по неразумию, я показал сему истинному и нелицемерному другу?"

Что значит притча сия? Первый друг есть пагубная алчность к наживе и самое богатство тленное, которое оставляет человека при смерти и дает ему только два рубища на погребение – срачицу и саван. Второй друг – это семейные и друзья, которых мы часто любим до забвения Бога; но и от них при смерти мало пользы, ибо они проводят только человека до могилы, а потом среди своих забот и попечений также позабудут его. Третий же друг – это добрые дела наши, которые несомненно станут, так сказать, ходатаями за нас пред Богом, по разлучении души от тела, умолят за нас Бога и помогут свободно пройти мытарства воздушные. Они-то, следовательно, и суть истинные друзья наши, помнящие и малое наше благотворение и с лихвою за оное воздающие.


Не должно напрашиваться на гонения

Люди с дурным характером и духовно гордые, не уживаясь с окружающими их, воображают, что они мученики и достойны венца мученического. Жалкое заблуждение! Человек, постоянно досаждающий ближним и напрашивающийся на неприятности, конечно, и сам терпит неприятности и скорби, но кто же, как не он, виноват в этом? А между тем всем и каждому говорит такой: «Чтобы спастись, надо страдать, и я страдаю, я мученик». И заводит всюду он распри и несогласия, чрез что, разумеется, бывает и другим подчас несладко, да и самому ему нелегко. Есть ли же в этом искании страданий какой-нибудь смысл? Угодно ли оно Богу? Будут ли иметь какую-нибудь цену в очах Божиих страдания такого человека? Без сомненья, нет.

«Тех, — говорит св. Петр Александрийский, — которые по гордости своей принимают на себя подвиги непосильные, возбуждают распри и сами идут к тем, которые могут предать их на страдания, тех ожидает участь грешников, потому что таковые и сами грешат, ибо не слушают слов Господа: блюдитеся, да не внидете в напасть (Марк. 14:38), и других: не введи нас в напасть, но избави нас от неприязни (Лук. 11:4). Апостолам, отпуская их на проповедь, Господь не говорит, чтобы они напрашивались на врагов, но чтобы остерегались их. И когда приблизилось время страданий Его, не Сам Он предал Себя, но ожидал, когда придут на Него с оружием и дрекольями (Мф. 26:47). Поэтому не по разуму поступают те, которые сами ищут гонений. Ибо Господь, беседуя с Апостолами о предстоящих им страданиях, говорит: внемлите себе, предадят бо вы на сонмища, и в сонмех убиют вы (Мф. 10:17). Предадят же вас, сказал, а не сами предавайтесь. И к судиям, сказал, и к царям ведоми будете, а не сами себя приводите. Итак, избегать нам велит гонений и от гонений убегать. Аще, говорит, изженут вы от града сего, бегайте в другой. Не хочет, значит, чтобы мы самовольно шли к гонителям и споспешествовали их убийствам, и раздражали их, а только внушает быть готовыми на все и помнить слова Его: бдите и молитеся, да не внидете в напасть».

Итак, неблагоразумно поступают ищущие гонений и вредно для себя и для других. Для себя, ибо, вместо спасения, осуждение приемлют; для других, ибо и других на грех наводят, и других невольно возбуждают к гневу и мщению.

Но скажут таковые: «Я хочу быть мучеником и приять венец мученический!» Что же! Можно. Но для этого нужно не других смущать, а нечто другое.

Авва Афанасий говорит: «Часто спрашивают многие: где гонение и мучительство? Вот где: мучим будь совестью, умри греху, умертви уды земные и будешь мучеником. Мученики с царями и князьями боролись; а ты борись с царем греха – дьяволом и с князьями его – бесами. Мучеников приводили к капищам, понуждали к идольским жертвам и мерзкому идолослужению. Не забывай, что и перед тобою и капище, и жертвы, и идолы есть. Капище – это ненасытное лакомство, жертвы – плотские страсти, кумир – греховные желания. Ибо раб похоти есть идолопоклонник; таковыми же должны считаться и одержимый гневом и яростью, и всякий сребролюбец, сластолюбец и немилостивый. И вот, если от этих и подобных грехов удержишься и сохранишь себя от неистовых страстей, то чрез это и сокрушишь идолов, и отречешься от зловерия, и будешь мучеником и исповедником».

Поймите же, братие, возбуждающие распри и нестроения и считающие себя мучениками, что напрашиваться на гонения безрассудно, вооружать других против себя и наводить на грех непохвально, и страдания, которые вы терпите, не спасут вас, ибо они суть прямое следствие наших безрассудных поступков и никто не виноват в них, кроме вас самих. Если уж подлинно вам хочется приять венец мученический, то держитесь лучше совета св. Афанасия и объявите брань самим себе и своим врагам внутренним: умерщвляйте уды, яже на земли, истребляйте в себе самообольщение, распинайте плоть со страстями и похотями, не давайте воли гневу, поражайте змия сребролюбия, а паче всего объявите непримиримую брань тлетворному змию – дьяволу, борьбою с которым до крови и стяжете себе венец мученический. Аминь.


Итак, братие, несомненно, что вечные муки для грешников будут и грешникам их не избежать. И эти муки будут ужасны. «Это будет, — говорит один из учителей церковных, — мучительнейшее ощущение пустоты и томления в сердце и чувство нестерпимой жажды без надежды утолить ее; это будет еще горькое воспоминание о прошедшей жизни, ясное и безотрадное представление своих грехов, которые явятся тогда пред сознанием во всей отвратительной наготе своей и безобразии, ужасные упреки совести и мучительнейшее, впрочем, бесполезное сожаление о потерянном времени и средствах к приобретению блаженной вечности и, наконец, тяжкое чувство гнева Божия. Сие-то все, конечно, составит того неусыпаемого червя, который, по слову Писания, будет точить тогда сердца грешников (Мар. 9, 44-46). Составит ту скорбь и тесноту, которые, по слову Апостола, ожидают творящих злое (Рим. 2:9) и будут причиною того горького плача и скрежета зубов, о которых часто говорится в Евангелии (Мф. 22:13)» (Богословие, Антония, стр. 269-270).